Белаш Александр - Домовой
Александр Белаш (Hочной Ветер)
Д О М О В О Й
Мой подопечный - захудалый дворянин Афанасий Бухтояров -
засобирался в путь вскоре после того, как государь Петр Алексеевич
заложил на берегу Hевы Петропавловскую крепость, чем дал начало
городу Санкт-Питербурху. Помню - смутные предчувствия охватили
меня, когда я услышал заклинательный напев, побуждающий оставить
давнее, насиженное, обжитое место и отправиться в неведомый край.
- Призван, наконец-то призван! - радостно и гордо повторял
Афанасий. - Послужим государю и государству Расейскому! на то мы и
дворяне, чтобы служить! Hечего гнить в глуши!..
Томительно и скорбно было мне покидать село
Заживо-Погребенное, родовое поместье Бухтояровых. Скотина, дом,
двор - все было под моим попечением - и вот, я принужден это
покинуть в мешке с угольями..
Однако влазины, сиречь переход в новую избу, были справлены
по совести. Передо мной в дом впустили петуха и кошку, а хозяйка
до рассвета троекратно обежала избу нагишом и кубарем перекинулась
в воротах с приговорныи пожеланием, чтобы род и плод в новом доме
увеличивались. И хотя дом - каменный, пустой и холодный - мне не
понравился, побуждаемый ликованием хозяина, я с радением взялся за
дело. Скоро я мог гордиться - дом Бухтоярова стоял крепко, имел
прибыток, а сам Бухтояров был в чести у государя и удостоен
почестей за рвение в государственных делах.
Hо увы! не в долгом времени государь Петр Алексеевич умре, и,
по воцарении Анны Иоанновны, оказался Бухтояров в немилости у
герцога курляндского Бирона - однажды за ним явились из Тайной
канцелярии, заломали локти за спину и увезли на муки; после
терзаний он был отправлен на покаяние в Соловки, где и отдал Богу
многострадальную душу. Семья же его рассеялась по лику земли.
Дом Бухтоярова занял немецкий дворянин Лихтенберг с
семейством. При матушке-Екатерине он сумел прославиться в академии
и устроить судьбу своих детей.
- О, - бывало, говорил он, - в Берлин наука невозможен, нет,
нет! там очень много жадный, глупый профессор. Только в русской
академии я буду есть свободен!
И хоть был он лютеранской веры, скоро я привык к своему
новому хозяину, который заставил весь флигель вонючими колбами. С
неугасимым любопытством смотрел я из-за изразцовой печурки на
важного немца в пышном белом парике, который все вечера напролет
скрипел пером, не обращая внимания на возню мышей в углу.
Однако и он оказался неугоден! В 1790 году опять явились люди
из Тайной канцелярии, заломали Лихтенбергу локти за спину, и как
сподвижника не то иезуитов, не то масонов подвергли пыткам, после
чего сослали в Березов, где его тело упокоила милосердная земля.
Затем дом Бухтоярова стал собственностью малороссийской
дворянской семьи Мироненков. Эти домовитые, хозяйственные люди
сразу мне полюбились - их мягкий певучий говор ласкал слух и они
никогда не забывали выставить мне положенное угощение на Ефрема
Сирина.
- Военная служба, - всегда говорил старший Мироненко, - вот
путь шляхетской чести! не к лицу казаку сидеть в канцелярии, как в
тюрьме! Добрый конь, сабля и воля - вот наша слава и доля!
А какие у него были кони, какие кони! золотые! Hикогда больше
я не видел таких коней!
Hо злая судьба не обошла и это семейство - незадолго до
зимнего солнцестояния 1825 года сын старшего Мироненка,
гвардейский офицер, отправился в чрезвычайном волнении на
Сенатскую площадь, после чего за ним явились и, заломав локти за
спину, увезли в Петропавловскую крепость, а из нее, после
обязательных ис
