Башкиров Михаил - Юность Остапа, Или Тернистый Путь К Двенадцати Стульям
Михаил Башкиров
Юность Остапа
или
Тернистый путь к двенадцати стульям
(записки Коли Остен-Бакена)
Глава 1
МАТЬ - НЕИЗВЕСТНА. ОТЕЦ - ЯНЫЧАР
" О баядерка!"
О.Б.
Вы спросите - и правильно сделаете - знал ли я лично
Остапа-Сулеймана-Берта-Мария Бендера, можно сказать, бея?
Еще бы мне, Коле Остен-Бакену, не знать Остапа! Насколько
близко? Ближе не бывает...
Только ради всех святых, не припутывайте сюда это богатое
слово - гомосексуализм.
Оська Турок, да-да, именно так - и не иначе - наша округа
поголовно звала будущего безжалостного потрошителя
гамбсовских стульев и подпольных миллионеров.
- Оська! Гад морской! Ты слямзил у тети Мани вставную
челюсть ее покойного дедушки?
- Турок! Чтоб тебе сдохнуть под забором в непотребном
виде! Надо же додуматься - подбить глазик нашему мальчонке!
Смешно и горько, но мы с будущим Великим комбинатором на
одно, простите за вульгарность, очко ходили.
Он, родимый, прямо-таки и встает пред взором моей, смею
надеяться, нетленной памяти - покосившийся, густо беленый, в
меру щелястый (ох, те пухленькие девочки!) нужник на краю
оврага, заросшего густо заносчивой крапивой и раскидистыми
лопухами.
Однажды поутру будущий концессионер-банкрот и жертва
неумелого покушения Оська Турок с помощью обыкновенной
клизмы старательно обработал ведущие на толчак постным
маслом, и соседка наша, полуторацентнерная торговка,
крикливая и важная как гусыня, Тамара Леопольдовна Коляржик,
потерпела катастрофу. Бесславно сгинуть в зловонной
малоприятной жиже ей не дали габариты собственного зада, но
этим самым дородным тараном она с треском рассыпавшегося
гороха высадила все хлипкие доски задней стенки и вопя, как
тонущий в Бискайском заливе танкер солидного водоизмещения,
исполнила потрясающую серию завораживающих и весьма опасных
для здоровья кульбитов, умудрившись даже не сломать свою
жирно-складчатую шею.
Но вам-то какое дело до нужника - гораздо позже разбитого
снарядом белогвардейского крейсера - и до Тамары
Леопольдовны Коляржик, которая благополучно скончалась от
сыпного революционного тифа?
Вы алчете анкетных данных лишь одного человека.
Вы сгораете от жгучего нетерпения - фактов, молите вы,
фактов, фактиков и фактищ!
Вам, по вполне понятным (скрытым) причинам, хочется
узреть в упор ту обильную почву, на которой взошло то
могучее генеалогическое древо, давшее такой редкостный
фрукт.
Но увы, происхождение Остапа Ибрагимовича скрыто
непроницаемой пеленой таинственности и окутано мраком
неизвестности.
Единственная ветвь генеалогического дуба (а скорей всего,
пальмы или кипариса), доступная обозрению невооруженным
глазом, вернее, голый обоженный сук - это евойный папаша.
Не уверен наверняка, был ли он действительно
турецко-поданный, но чтобы смотреться вылитым янычаром, ему
не хватало исключительно широких раздутых штанов, атласного
пояса, кривого острого ятагана (у, мамелюки!) и белоснежной
чалмы с каратистым изумрудом. Все остальные янычарские
принадлежности, включая знаменательный нос (горбинка,
ноздри, как у влюбленного мустанга) и бешеный
холеристический темперамент, имелись у него даже в избытке.
С мамашей же Великого комбинатора - полный провал.
Обычно, как принято испокон века, в безвестности
прозябают случайные и выставленные отцы.
В нашем случае - все наоборот. Папаша - и какой - налицо,
а вот детородящая половина...
Когда Бендер-старший объявился в нашем городе, на руках у
него уже попискивало обмоченное создание.
Как бы то ни было, но и горемычное
